Борис Моисеев - Великий земляк (2003)

Лидер Ляписов: — Мы выпускаем single — он называется Червоны кальсоны. Какова его история? А вас интересует всё бельё, которое на персонажах надето? На самом деле есть песня на польском языке…

Павел Булатников: — Ну какой это польский?

Сергей Михалок: — Ну да, это наш, белорусский польский. Люди, которые ездили продавать бюстгальтеры в Польшу — они выучили слова цо, там, дупа и другие выражения интересные. Так вот у нас есть песня старая — называется Курвы танчуть байки. В ней есть слова про СтанИслава, который купил червоны калисоны. Мы решили так назвать сингл. песни записаны и сведены со Ступкой (киевский саундпродюсер Евген Ступка, у которого Ночные снайперы записывали Цунами, Земфира — свой первый альбом, с которым сотрудничали Океан Эльзы — прим.). Он же был саундпродюсером всего этого. На одну из песен — Ласточки — мы сняли клип в Минске. Я думаю, что скоро вы его увидите.

— Каковы истоки вашей композиции Летим в Москву?

Сергей Михалок: — песня Летим в Москву — это очень старый пародийный номер, была посвящена миграции артистов из различных областей и территорий Советского Союза в Москву. Совершенно понятно, о чём шла речь. Любой человек, который хотел попасть из Independenc`а в серьёзный мейнстрим — рок-н-ролльный или попсовый, — он обязан был прилететь в этот город. 

— А вы не решились бы спеть гимн России в стиле стёба? 

СМ: — Мы из Белоруссии, и не понимаем, какие слова нужны сегодня России, чтобы двигаться вперёд. Стёбные? Ну, может быть. Я думаю, что там хватает своих композиторов-песенников и целых фабрик звёзд и заводов. Думаю, что там найдутся какие-нибудь Шульгины или Матецкие. Или Александр Шаганов — ну, в общем, известные композиторы, которые профессионально зарабатывают. Просто у нас нет денег, чтобы покупать песни. Поэтому мы сами их пишем.

— Вчера выступала группа Банда Андрюха — они поют Ну что ж ты страшная такая — и ненакрашенная, и накрашенная. И у Ляписов имеется композиция Дура дурой. Это уже тенденция. Как далеко она может зайти?

СМ: — Вы имеете в виду тенденцию сквернить женщин? Я не думаю, что такая тенденция имеет место. Потому что она очень далека от жизни. Пожалуй, это только единичные высказывания. И случаются они у таких, наверно, не очень счастливых в отношениях с девушками людей — как Ляпис Трубецкой, Банда Андрюха. 

ПБ: — Невезучие, короче.

— Вы могли бы рассказать о фильме Юность?

СМ: — Фильма такого нет. Но его съёмки планировались, когда режиссёр, который снимал клип на песню Юность, предложил нам сценарную разработку целого фильма. Он послушал одну песню и предложил нам сделать совместный сценарий и может быть вложить деньги или ещё что-то, чтобы снять полнометражный фильм. Но когда мы этой темой занялись более серьёзно, то поняли, что не потянем.

ПБ: — Мы не можем себе позволить стебаться над этой темой так, как это могли бы сделать Монти Пайтон или Абрахамс, или Брукс — известные киношные пародисты.

СМ: — Поэтому мы съемку фильма замяли. А собака брешет — ветер носит. Я думаю, что в современном мире некоторые новости живут намного дольше, чем нужно. Эта — давно должна была умереть. 

— За последние два года вы не пропустили ни одного серьёзного украинского фестиваля. Наверняка параллельно наблюдали и культурное развитие?

СМ: — Мне вот нравится, что у вас есть свои независимые источники воздействия на широкие массы. И свои рекорд-компании, которые могут без Москвы раскручивать собственных артистов.

ПБ: — Есть свои каналы популярные, есть свои фестивали. Есть шоу-бизнес.

СМ: — Вот у нас на родине, например, с этим очень туго. У нас есть сильный индепенденс, сильный андеграунд, он очень развит. У нас очень много к этому обращено изданий, телеканалов, молодёжные тенденции прослеживаются, клубное движение, хардкор, регги, какие-то очень альтернативные направления — всё это развивается. А вот мейнстримовая музыка, к сожалению, делается только через Москву.

ПБ: — Поэтому многие артисты вынуждены туда уезжать — от Алёны Свиридовой до каких-нибудь групп типа Краски.

СМ: — Многие ж даже не знают, что они из Белоруссии, — даже Борис Моисеев. Великий земляк!

— А что у вас с политикой?

ПБ: — Очень хорошо. Но мы не сильно разбираемся в политике Украины.

СМ: — Я думаю, что вы и сами не очень разбираетесь в политике Украины. Другое дело, что вы имеете в виду наш тоталитаризм. Про нашего президента… Все публичные люди играют какие-то роли, которые им помогают конструировать их пиар-компании.

ПБ: — Причём помогают им в этом журналисты.

СМ: — Да, современный мир дифференцирован. Я не думаю, что Джим Керри смотрит с утра до ночи кинокомедии, а Сталлоне — целый день боевики. И вряд ли Шнур с утра до ночи слушает шансон. Каждый политик тоже играет свою роль, хотя в принципе они очень похожие люди. Мы сталкивались с этим и в Москве, и в Минске — люди, которые публично находятся в оппозиции, на самом деле вместе бухают на соседних дачах, а их дети ходят в одну и ту же школу, а жёны очень дружат и обмениваются рецептами. Не всегда нужно верить телевизионному образу, особенно политика.

— Ваша последняя пластинка Юность ознаменовала собой новую схему работы группы? 

СМ: — Наш первый контракт, который мы подписали на пять лет с фирмой Союз, мы расторгли уже через два года. Потому что образ, который формировали деятели этой компании, нам не очень нравился. Из нас хотели сделать весёлых клоунов. На нас надевали маски групп типа Дюна. Однако мы не хотели остаться такими жизнерадостными эмбрионами, которые поют колье-оливье с утра до ночи. Не хотели рассказывать анекдоты под музыку. Да, нам нравится иногда это делать. Но нам нравится и много чего другого.

Если бы у нас был контракт с московской компанией, нам никогда не разрешили бы записываться на Украине. А так — мы сейчас записываемся со Ступкой. Потому что у москвичей есть своя круговая порука. В Москве уже достаточно штампованный подход к тому или иному артисту.

А Евген — человек, который нас понимает. Ну, и студия прекрасная. Да и намного дешевле, чем в той же Москве или в Питере на Добролёте. Запись у Ступки обошлась нам раза в три дешевле, чем если бы мы писались в Москве.

ПБ: — Сейчас все уже себе представляют за нас, как мы должны звучать. Поэтому нам пришлось пойти на такой шаг с альбомом Юность и отказаться от всех контрактов.

СМ: — Даже конкретные радиостанции уже говорят, как мы должны звучать, чтобы крутиться у них. То есть на Русском радио будет звучать так, а на Нашем — вот эдак. А если хотите Европу плюс, то сюда надо клавиши и подкладку. Повсюду штампы. Поэтому мы САМИ не хотим ни с кем подписывать контракт. Мы продаём уже готовую продукцию.

— Могут ли "Ляписы" позволить себе такую свободу, оставаясь на плаву? 

СМ: — Ну конечно, мы никогда не будем намбэ ван. Даже намбэ ту и намбэ сри не можем быть. Для этого нужно участие серьёзных корпораций и мероприятий. Для этого мы должны рекламировать Head&Shoulders, участвовать в программе Дог-шоу, сидеть в Большой стирке или Принципе домино. Посему у нас только одно оружие — наши песни и клипы.

— Можно ждать, что в ближайшее время группа Ляпис Трубецкой станет вообще не похожей на саму себя?

СМ: — Я думаю, что наоборот: она станет похожей. Основные наши мысли как меломанов — в районе таких групп, как Madness, Том Вэйтс, Ник Кейв и тому подобные. Мы слушаем очень много ска и панк-рока.

— А почему вы не спели ни одной композиции на родном языке?

ПБ: — Белорусский язык в России и так воспринимают как смешной, а если бы мы ещё и шутили на нём, то близкие нас бы звали каты родной мовы.

СМ: — Кстати, мы поняли эту мысль после того, как в Москве наша белорусская группа Крама заняла первое место на фестивале Поколение — очень модном в 1995 году. Все говорили: Блин, какая типа классная смешная группа, хотя группа поёт серьёзные социальные тексты. Но все смеялись, потому что для людей в Москве было просто по прИколу слушать слова типа шкарпэткы. Смеялись только с говорка.

Хотя у нас есть отдельные проекты. Я записываю альбом с Левоном Войским, лидером самой популярной тяжёлой группы Белоруссии — Нараям. Там я пою по-белорусски. Но это не имеет отношения к Ляпису.

У нас также есть своё творческое объединение Дети Солнца. Оно, к сожалению, некоммерческое. Нам бы очень хотелось, чтобы те коллективы, которым мы помогаем, стали известны и смогли своим творчеством зарабатывать себе на жизнь. Ну и, конечно, нам бы помогли в старости, когда мы выйдем в отстой.

Карл Хламкин — человек, которому мы помогали, — сейчас выпустил альбом и в Москве он стал одним из культовых персонажей, очень много выступает и гастролирует.

Теперь мы готовим группу ТТ-34 — открытие 2002 года. Они выступали на байк-шоу у Хирурга в Москве, играли на разогреве у групп Ария и Король и Шут. И я знаю, что очень многие молодые любители экстремальной музыки пропёрлись от ТТ-34 ещё больше, чем от известных коллективов.

— ТТ-34 — это соотечественники?

СМ: — Да, это белорусский проект. Ещё мы занимаемся мультипликацией. Есть проект Саша и Сирожа — мы делали мульты, продавали их на ОРТ. 

Иными словами, доходы группы Ляпис Трубецкой позволяют нам заниматься ещё индепенденс-проектами. ЛТ даёт свои деньги на то, чтобы никому не известные художники-авангардисты могли заниматься творчеством. Молодым никогда не дают шанса — это известно всем. Ведь в Фабрике звёзд сидят люди, которые знают, что оператором должен быть Осадчий, а клип должен снимать Бондарчук. У них свой рецепт — знают, где найти помещение с канделябрами, где диваны с лепниной, чтобы подсвечники такие красивые, всё как бы формат. Знают, как снять фирмУ — чтобы это реально закатило всем. А молодым людям практически не дают ничего снимать. И их назад в подвалы засасывает.

— Давайте теперь немного несерьёзных вопросов. Как можно писать все эти прикольные песни, не употребляя наркотики?

СМ: — А с чего вы берёте, что мы не употребляем наркотики? Откуда у вас такие ложные сведения?

ПБ: — Ну, на самом деле мы сейчас в движении АПМ: Алкоголь против наркотиков.

СМ: — Ведь действительно, люди, которые ведут алкогольный образ жизни, — у них очень много заметок. Я не думаю, что алкоголь помогал Довлатову писать, потому что основные свои произведения он создал, будучи совершенно трезвым. Просто люди, которые ведут такой образ жизни, они больше видят именно теневой, смешной стороны — ну, сами понимаете, что такое пикники, очереди за пивом, какие-то нелепые выходки под алкоголем. А для того, чтобы создавать, нам не обязательно напиваться. Мы в течение двенадцати лет очень часто меняли состав, и только сейчас он устаканился. Мы отлично понимаем друг друга.

— У любой группы есть хиты, которые неизменно приходится петь из года в год на каждом выступлении. Как бороться с надоеданием?

СМ: — Я понимаю, о чём вы спрашиваете. Вы спрашиваете про песню Сочи, Яблони, не говоря уже про Такси, которую я в своей жизни спел миллион раз и при этом всегда говорил, что запев — это импровизационная часть. Это всё на ходу было. Кто не знает историю — ну, Я выходил вечером на улицу…, и эта история каждый раз менялась, пока нам было интересно. Когда мы песню записали, та телега, которая родилась именно во время записи, — она уже стала приедаться лично мне. Но глупо не играть песни, которые люди хотят спеть вместе с тобой.

— Если бы вам пришлось сделать кавер на того же Ника Кейва?

СМ: — Не знаю, мы в последнее время уже не делаем кавер-версий. Единственный кавер, который мы сделали очень давно и сейчас исполняем, — это За полчаса до весны песняров — композиция, которую пел Владимир Мулявин. А каверы на Гражданскую оборону и Алюминиевые огурцы мы просто перестали играть. Хватает своего материала. В наше время каверы дурашливые и стёбные делают прекрасно весёлые и находчивые. Это дело КВНщиков. То же касается и Ника Кейва.

— Чей компакт-диск из прослушанных в последнее время исполнителей вам хотелось бы приобрести? 

СМ: — К сожалению, очень много музыки, которая нам нравится, — её трудно купить. Например, альбомы команды Tiger Lilies. Поэтому приходится пользоваться Интернетом или связями с серьёзными меломанами.